Джеймс
Хедли Чейз берет след
(интервью
советского журналиста и социолога –
Эдуарда Марковича Розенталя)
Внизу расстилалась синяя гладь Лаго Маджоре - Большого озера. Небо было
безоблачно, и озеро очень красиво. Мы сидели с Джеймсом Хедли Чейзом на
террасе и любовались пейзажем. Чейз согласился меня принять по просьбе
нашего общего знакомого Рене Ланжеля, журналиста из лозаннской газеты "Фей
д'ави де Лозанн", который предупредил меня, что писатель не очень то жалует
журналистов своим вниманием. Я этого не нашел. Чейз встретил меня довольно
радушно. Высокого роста, несколько сутуловатый, с густыми с проседью
волосами, зачесанными назад, большим лбом, прорезанным глубокими морщинами,
крупным с горбинкой носом, усами very british, он выглядел на все свои
шестьдесят с лишним лет. А глаза были значительно моложе. В них светилась
ирония, на которую он вообще оказался весьма щедрым.
— То, что меня, англичанина, знают в Англии так же,
как королеву, а в Соединенных Штатах, — как президента, это мне было
известно. Но то, что моя известность докатилась до Москвы, это для меня
новость. Приятная.
Я
признался, что прочитал лишь несколько из его восьмидесяти романов
(«Семидесяти пяти», — поправил Чейз), переведенных более чем на тридцать
языков («Тридцать три», — уточнил Чейз) и изданных миллионными тиражами
(кивок), но то, что читал, безусловно, производит впечатление лучших
эталонов жанра полицейского детектива. И хотел бы узнать из уст самого
мэтра, в чем, по его мнению, причина его колоссального успеха у публики.
Чейз шумно
втянул ноздрями воздух:
— Нюх! Я, как
ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит.
— Чего же он
хочет?
— Действия и
ритма. Мои книги особенно популярны в Штатах. Там все всегда спешат, всем
некогда. Люди делают деньги. Они не хотят тратить время на психологические
переживания автора, описания природы и вообще всего, что уводит от сюжета,
от действия. Они хотят прочитать книгу, не отрываясь и не задумываясь над
тем, почему герой поступает так, а не иначе. Кстати, действие моих первых
книг происходит в Соединенных Штатах. Я их писал до того, как побывал там
сам, жизнь тамошнюю описывал по сведениям, почерпнутым из туристических
гидов и справочников, из рассказов очевидцев. Вы думаете, это кто-нибудь
заметил? Никто. Первая книга «Нет орхидей для мисс Блэндиш» понравилась
американцам, они ее раскупили, последующие — тоже. Потому что сюжет держал
их в напряжении, и они не обращали внимания на детали, которые, может быть,
и не отличались особой точностью. Я не стилист, а коммерческий автор. Я
держу читателя в напряжении, в благодарность он покупает мои книги. У других
авторов полицейского жанра свои достоинства.
— Жорж Сименон,
Агата Кристи?
— Для меня они
чересчур статичны, а потому скучны.
— Ян Флеминг?
— Неинтересен
мне. Я знаю наперед, что сделает его Джеймс Бонд, и что я найду его в бодром
здравии в очередной книге. Это убивает элемент неожиданности.
— Фредерик Дар?
Его комиссар Сан-Антонио тоже переходит из книжки в книжку.
— Фредерик -
исключение, своего рода феномен.
— Но ведь и
Сименон, и Кристи, и Флеминг, и Дар, несмотря на иную, чем ваша, манеру
письма, тоже покупаются. Очевидно, здесь дело не столько в стиле того или
иного автора, сколько в самом жанре?
— Пожалуй.
Детектив — в моде. Он соответствует массовому вкусу.
— Откуда же,
по-вашему, возник этот массовый вкус к легкой, скажем так, литературе?
— Думаю, от
неприкаянной жизни. Люди сегодня живут в постоянных стрессовых ситуациях, им
необходим отдых, и они хотят спастись от реальности. Полицейский жанр —
отличное средство для этого.
—
Не приходилось ли вам писать в ином жанре? Не коммерческом?
— Вы хотите
сказать - в серьезном? Было. Под псевдонимом написал один приключенческий
роман, и литературный директор лондонского издательства, которое его
опубликовало, похвалил меня. Это был Грэм Грин.
— И что же?
— Я доказал сам
себе, что могу писать вещи серьезные. Этого мне было вполне достаточно, и я
больше не возвращался к подобным опытам.
— Почему?
— Мне казалось,
что я тем самым предаю своего основного, массового читателя, не отвечаю его
требованиям. Ну и, конечно, не надо сбрасывать со счетов коммерческих
соображений, повторяю, я, прежде всего, коммерческий писатель. Как я пишу?
Довольно быстро. На книгу у меня уходит от двух до трех месяцев. Потом я
уезжаю путешествовать. Куда? Сам не знаю. Только что я закончил очередную
книжку. И через два дня я уеду. Но до сих пор еще не знаю куда, завтра решу.
В путешествиях у меня постепенно вызревает идея очередного романа, я не
насилую себя, жду, когда
идея превратиться в законченный сюжет. Тогда я возвращаюсь сюда в Швейцарию,
к Лаго Маджоре. И сажусь за пишущую машинку. Вот так…
По книге:
Эдуард Розенталь "Лабтринтами сознания"
( М. 1982, "Политиздат", стр.170-173)
к оглавлению